В издательстве «Основы» вышла книга «Soviet Modernism. Brutalism, Post-modernism. Building and Structures in Ukraine 1955-1991». Над ее созданием архитекторы Алексей Быков и Евгения Губкина работали больше двух лет, собирая архивную информацию и фотографируя объекты модернизма по всей Украине.
Архитекторка Евгения Губкина рассказала об украинском модернизме и роли женщин в современной архитектуре.
Об образовании
Первым воспоминанием из детства был висящий над кроваткой макет села на несколько тысяч жителей, который спроектировала моя мама.
Я никогда не жалела о выборе профессии, мне она очень нравится. Чтобы стать архитектором, даже уходила на неделю из дома. Ведь родители, тоже архитекторы, были категорически против моего решения.
По специализации я – градостроитель, окончила Харьковский университет строительства и архитектуры в 2008 году, получив еще абсолютно советское образование. Сравнивая программу, могу точно сказать, что нас учили так же, как в 53 году.
Со времен студенчества занимаюсь исследованием межвоенного периода в архитектуре, в большей степени – конструктивизмом. Выбрала это направление потому, что хорошо понимаю, как это работает, что думал и чем жил сталинский архитектор.
После окончания учебы преподавала в университете целых полтора месяца, пока не уволилась. Это был постсоветский гибрид, где внутри нет уже ничего о функции и функционале профессии. Я вела у студентов первых и третьих курсов: первые приходили на занятия с горящими глазами, а вторые уже ничего не хотели, сдавая проекты, которые было стыдно кому-то показать.
Советую абитуриентам поступать в европейские учебные заведения, потому что здесь ничего, кроме корочки, вы не получите. Будет только практический навык, как обслужить примитивного застройщика с помощью супермаркета «Эпицентр» и самых дешевых строительных материалов.
О сексизме в профессии
Преподаватели нового поколения говорили, что девочки имеют фору в «обслуживании» заказчика. Рассказывали, как нарядиться, что говорить и как себя вести, чтобы мужчинам нравилось.
Женская тема в архитектуре априори считается если не проблемной, то как минимум дискуссионной и широко обсуждается вместе с идеями равных возможностей.
В школах и университетах, где чаще всего происходит наша кухня гендерной социализации, до сих пор присутствуют яркие стереотипы о том, что ты рисуешь как мальчик или как девочка, проектируешь как мальчик или как девочка. И первое неоспоримо хорошо, а второе категорически плохо.
Отсюда и возникновение мнимых мужских и женских специализаций в архитектуре. Приличному мужчине, к примеру, не свойственно быть «ландшафтником», ведь коллеги непременно будут обсуждать: что же, лучше ничего не нашел?
Об опыте и советском прошлом
В период практической деятельности занималась планировкой небольшого села в крымскотатарском стиле, были проекты нескольких ресторанов и перепланировки сел в Киевской области. Также немного консультировала по развитию территорий и жилья.
Сейчас же я теоретик. Бросила практику, так как с рождением дочери поняла, что больше не смогу отдаваться архитектуре полностью. Единственным выходом из ситуации было уходить в теорию.
Не могу с уверенностью судить о правильности моего решения, потому что архитектура — это безусловно привилегированная и очень доминантная профессия, и хочется эту власть удержать на конце своего карандаша. В то же время архитектор никогда не был конечной властью.
В советском прошлом заказчиками выступали системные институты государства, в том числе тоталитарные, что искусственным образом делало архитектурную форму более чистой и реагирующей на главные социальные запросы общества. Сегодня, когда твой заказчик – крупный девелопер-капиталист, ты прежде всего выражаешь его желания, слова и цели.
Если сравнивать форму советской и современной архитектуры, в какой-то мере сейчас мы продолжаем идеи модернизма, добавляя новую иронию или местный колорит, что является ловким влиянием постмодернизма.
О выходе книги
Над созданием книги «Soviet Modernism. Brutalism, Post-modernism. Building and Structures in Ukraine 1955-1991» мы с Алексеем Быковым работали больше двух лет, собирая архивную информацию и фотографируя объекты модернизма по всей Украине. Книга издана на английском языке и сейчас продается в «Основах».
Главная цель – переосмыслить отношение к архитектуре советской эпохи. Мы хотели дать украинскому читателю и издателю этапное произведение, позволяющее свежим взглядом увидеть исторический и политический фон, на котором разворачивалось модернистское движение.
Мы вводим новые термины, разделяя украинский модернизм на три этапа: ранний — на наш взгляд, принадлежит к интернациональному стилю; брутализм, хотя в СССР он был немного фейковым, и постмодернизм, начавшийся в 80-х.
Постмодернизм предполагает иронию, а в СССР не могли себе этого позволить: долгое время существовала шутка среди архитекторов, что, если в союзе не было секса, не мог быть и постмодернизм. В той или иной форме он в Украине присутствует в большом количестве, и одним из наших заданий была его первая классификация.
Евгения Губкина и Алексей Быков
Мы также поднимаем вопросы сохранения объектов украинского модернизма и рассказываем не только об известных в Киеве зданиях, но и о сотнях уникальных построек по всей стране.
Еще в самом начале работы в поддержку нашей будущей книги выпустили короткометражный фильм о советском модернизме Киева. Его опубликовали на сайте ArchDaily и сопроводили статьей про модернистскую архитектуру.
В англоязычном ролике рассказывается, что такое модернизм, о его идее и отображении в столичной архитектуре. Это была очень тонкая работа оператора и режиссера, где каждый задавал нужные вопросы и пытался понять ту самую идеологию и функцию архитектуры модернизма.
