Уже пять месяцев я не оставалась наедине. Мы с Эстой всегда и везде вместе. С первого ее дня. И я не планирую останавливаться.
Первую свою беременность провела в университетских аудиториях. В июле сдавала выпускные экзамены, а в августе родила Давида. Оставалось второе незаконченное высшее, и я была намерена его закончить. Первого сентября сыну было две недели, и я с коляской отправилась на пары. Радовалась, что училась в КПИ, что там есть парк, и в перерывах между лекциями мы с Давидом могли гулять между деревьев.
На экзаменах он тоже был со мной: зимнюю сессию провел в люльке коляски, стоящей на столе. Во время летней лежал на коврике под столом. Одна из моих преподавательниц качала его на руках, пока я писала письменную часть ГОСов. Диплом получили вместе. И коляска не помогла мне даже в ускоренном режиме подписать обходной лист. Мой ребенок — мои проблемы. И никто никому ничего не должен.
Когда я родила вторую дочь, понимала, что снова не смогу долго отсиживаться дома. Нужно будет работать, проводить встречи и пить пуровер в кофейнях. В первые пару недель мы с Эстой выезжали только на прогулки. Но случалось так, что прогулки затягивались на весь день. Шум кофемашин стал ей родным. Я научилась переодевать ей подгузник на крышке унитаза. А бицепсы накачались, благодаря тотальной недоступности в городе.
Да, у нас есть подземные переходы, в которых вход с пандусом, но выхода с пандусом нет. Пеленальный столик тоже невиданная роскошь, и через месяц я уже знала все места, где для него нашелся свободный квадратный метр площади. Но мой ребенок — мои проблемы. И никто никому ничего не должен.
Недавно я ехала с Эстой к психотерапевту, и водитель такси отказался помогать мне загружать коляску в багажник. Сказал: «я вас не просил ее брать». Это помогло мне побороть хроническое чувство вины и впервые поставить водителю в приложении единицу. Были и те, кто крутил пальцем у виска — «ей месяц и вы едете не в поликлинику? а куда же тогда?».
Но мы с Эстой ездили на рабочие встречи, и это нам ни разу не помешало. Ни один клиент не отказался от моих услуг, а я не сорвала ни одного дедлайна. Мы записали около 40 интервью за ее первые четыре месяца. Да, иногда приходилось расшифровывать записи, перебивающиеся плачем, или просить подождать пару минут, пока она успокоится. Но все интервью в итоге были утверждены.
При этом я никогда не жертвовала комфортом дочери, потому что для меня нет ничего важнее ее эмоционального состояния. Если ей жарко, холодно, хочется кататься, остановиться или на руки, я выполняю ее прихоти. Кроме моих дел, мы ездим и по ее — в бассейн, на дачу или к педиатру. Иногда все вместе подстраиваемся ради прихотей брата — ему четыре года и он любит площадки и лего. А значит мы все тоже немного их любим.
Когда Эсте был месяц, я решила идти учиться. Быть мамой-студенткой — мое любимое состояние. Когда Эсте было три месяца, мы закончили курс писателей, а заодно и рукопись книги. Да, слушать лекции стоя, потому что того хочет твой ребенок — не просто. Не иметь возможности вести конспект ручкой на бумаге — не удобно. А во время лекций, на которые я приходила с двумя детьми, аудитория и вовсе превращалась, если не в дурдом, то в дом: с мультиками, сырниками, разбросанной одеждой, ответами шепотом на все «почему» и сном на пуфе-мешке.
Я кормлю Эсту грудью и не накрываюсь при этом простынью. Просто потому что мне так комфортнее. Но я уважаю окружающих, и допускаю, что не всем хочется смотреть на мою грудь, даже в максимально не эротическом контексте. Если человек мне мало знаком, спрашиваю не против ли он, если покормлю. Но в большинстве случаев просто стараюсь надевать то, в чем не придется обнажаться во время кормления. Широкие футболки и свитшоты сами падают ребенку на лицо, и получается, что ничего не видно.
Я сталкивалась с мужчиной, который кричал на все заведение, что готов смотреть вечно на голую женскую грудь и хорошо, что я решила покормить ребенка. Сталкивалась с теми, кто жмурится и отворачивается, но мне со всем этим нормально живется. Я не перестану кормить и не начну накрываться простыней. Каждый заботится о себе сам. И мой выбор — кормить так и тогда, когда этого просит Эстер.
Недавно мы всей семьей летали в Берлин, наматывали от 15 до 20 км пешком в день и при этом круто отдохнули. Для Давида это уже четвертое путешествие на самолете за границу. Я слышала от других, что путешествия с детьми — это сложно. Но понимаю, что все зависит только от твоего к этому отношения. Да, это не так, как поехать с бойфрендом, подружкой или одной. Да, иногда нужно стоять в очереди на паспортный контроль и держать ребенка в руках. Да, иногда он хочет купаться в фонтане, а не идти в сто семнадцатую кофейню. Иногда засыпает на ходу. Но если кайфовать, проблемы кажутся смешными, а приключения — невероятными.
Важно научиться просить друзей погулять с коляской, пока тебе вправляют позвонки на массаже. Не бояться спросить возможен ли priority pass, если у тебя на руках спят 10 кг и стоять больше нет сил. Интересоваться в заведениях можно ли где-то переодеть ребенка, если не на крышке унитаза. И не забывать о своем комфорте. Порой я думаю, что я чайлдфри, потому что не люблю детей, детские дни рождения и детские площадки. Но я настолько люблю свою жизнь, что в ней готова даже на третьего.
Можно снова без декрета, но со всем пуровером этого города, лекциями и добрым десятком интервью.
