Как я стала чиновницей в Украине и через месяц захотела уволиться

/
196 переглядів

В статусе чиновницы я проработала ровно месяц, прежде чем написать заявление об увольнении. За это время получила небольшой оклад и хорошую премию, подружилась с местным водителем и сотрудницами моего отдела, купила пару туфель-лодочек и строгий костюм, поругалась с начальницей и расплакалась, разочаровалась в госслужбе и вновь очаровалась журналистской работой.

Я попала на госслужбу после четырех лет работы на региональном телеканале. Зарплата там, естественно, небольшая, премий нет и никогда не бывало, но коллектив хороший. А главное – начальник-лапочка. У него всегда можно было поплакать на плече, рассказать о неприятностях в личной жизни, посоветоваться по поводу написания сюжета. Да что там, даже обед свой он всегда отдавал кому-то из голодных журналистов. Работа была творческая, абсолютно ненормированная (кто же откажет начальнику-лапочке в выезде на съемку в два часа ночи или четыре утра?) и «некарьерноростная». Последнее, кстати, и стало основным мотивом моего увольнения.

У нас был чудный офис – всем журналистам, думаю, знакомы слова newsroom и openspace. Огромное помещение со столами и перегородками, за которыми трудились человек двенадцать журналистов, двое ведущих, двое выпускающих, один главный и один гостевой редакторы. Первые два года мы чувствовали себя одной большой семьей: собирались шумной толпой на обеды, этой же толпой ходили в кафешки и покоряли караоке-бары. В ньюзруме мы могли работать, спать, есть, ходить босиком, танцевать, петь – в общем, атмосфера была особенной, и, в виду дружбы всех присутствующих, по-настоящему семейной.

Изменилось все за год. Две журналистки ушли в декрет, еще двое сотрудников уехали искать счастья на центральные каналы, кто-то предпочел телевидению печатные или интернет-СМИ, а кто-то ушел в политпартию, пиар- или СММ-агентства. От прошлого коллектива остались начальник-лапочка и еще пара человек, в том числе и я.
Еще один год ушел на осознание того, что на региональном канале ты уже попробовала себя во всем, карьерного роста в ближайшие несколько лет не предвидится и коллектив назад не вернется. Когда начала планировать свое увольнение, работа подвернулась сама – на госслужбе.

Это слово я неоднократно слышала от мамы, которая сама не один год проработала в госучреждении. Все, что я знала, – это хорошие постоянные премии и кабинетная работа с нормированным графиком. Этого было достаточно. С легкостью сдав экзамен, заполнив декларацию и еще кучу непонятных мне документов, я вышла в свой первый рабочий день на новой должности со светящимся от счастья лицом.

День я просидела без работы. Во второй – написала две статьи по отчетам, присланным нашими подразделениями. Дальше – выходные. Похожий скучный график ожидал меня и в последующие две недели, настроение поднимали лишь аванс и две сотрудницы, с которыми я делила небольшой кабинет.
На третью неделю я начала страдать. Страдать от скуки и безделья, от монотонного печатания неинтересного чиновничьего текста и невозможности уйти домой хоть на минуту раньше, чем часы пробьют шесть. К этому списку добавились ежедневное обозрение обреченных лиц сотрудников учреждения, проработавших здесь не один десяток лет, и обязательный дресс-код, а с ним невозможность надеть свои любимые рваные джинсы и кроссовки.

Но больше всего меня задевали ранние планерки с запретом пить во время них кофе. Когда мне сделали при всех замечание за то, что я просто забежала на наше мини-собрание с фирменным картонным стаканчиком, я впала в ступор и простояла бы так до конца рабочего дня, если бы меня не одернула за руку коллега.
В тот момент во мне все кипело и бурлило. Как в той самой кофейной машине, выдавшей мне злополучный кофе. На предыдущем месте работы я бы сразу же сказала в ответ все, что думаю. Потом на равных спорила бы с начальником и приводила массу аргументов.

Позже я, конечно, высказала все и о «бесстаканчиковых» планерках и в целом о системе работы. Как раз в тот момент, когда отдавала в руки своей начальницы заявление об увольнении. Ни долгие хвалебные речи о моих хороших материалах и оперативности, ни обещания повышения оклада премий не могли перечеркнуть засевшую как заноза огромную обиду за маленькое замечание о кофе.
Украина так стремится в Европу, а мы никак не можем избавиться от фантомной боли и стандартов советского прошлого. Это видно как раз на примере таких, как мое, государственных учреждений. Здесь все очень четко. Как говорится, шаг вправо, шаг влево – расстрел. Опоздал на минуту на работу – выговор, пришел в любимой рубашке в ромашках – замечание, припер стакан кофе или чая на утреннюю пятиминутку – будь добр, выслушай нотации в присутствии всего коллектива. Плюс расположенные на всех этажах камеры, которые раз в неделю просматривает кто-то из главных и контролирует, кто в какое время пришел или ушел. Плюс обязательное хамство всем посетителям. Плюс система «ты – начальник, я – дурак», которая подразумевает кланяться и ходить на цыпочках перед всеми, кто выше тебя по рангу.

Вернусь к моменту, когда во мне все кипело и бурлило. Тогда я вспомнила сюжет, который привезла из командировки в Таллин. Мы побывали в офисе компании, которая занимается диджитализацией Эстонии – электронные паспорта, онлайн-голосование на выборах, медкарты и т.д. Офис был главным управлением, по сути, мозгом той системы, которая вывела Эстонию на достаточно высокий уровень среди всех европейских стран. Да, там так же стояли рабочие столы, но находились они, где было удобно сотруднику – захотел, сидишь сегодня в левом углу, а завтра в центре или у входной двери. А хочешь вообще лежа работай и угощайся пиццой, не отходя от рабочего места. Все, кто приходил, переобувались в домашние тапочки и могли работать хоть на полу, хоть сидя на столе или лежа на пуфике. Устал – иди поиграй в настольную игру, почитай книгу или закажи себе суши и ешь лежа на диване. Главное, по чему оценивали людей – это результат их работы. А как выполнялась работа –– начальнику не было важно.

Мое заявление так и не подписали. А я не стала настаивать. И кофе пить не перестала. Вчера я пришла на работу в рваных джинсах и с огромным стаканом кофе в руках, сегодня уйду домой раньше шести, а завтра – снова буду спорить, если меня оценят не по результатам работы, а по внешнему виду (как в школе, помните, была отдельная строка в табеле для оценки за поведение, которая могла перечеркнуть все ваши пятерки).

Я не бунтарка. Просто, как и любой человек, имею право выпить кофе, когда мне захочется. Хотя речь не о любимом утреннем напитке.