Молиться меня научила бабушка. Она часто рассказывала, что в юности вера всегда крепче: кажется, можно лечь посреди дороги поздно ночью и никакая опасность не страшна, так она верила в защиту бога.
Ребенком я прижималась щекой к ее коленям в колючей шерстяной юбке, которая пахла сеном и теплым козьим молоком, и слушала, как бабушка шепотом читает молитвы из небольшого черного молитвенника. Маленькой я хотела, чтобы когда-нибудь эта заветная книжечка, любимая и единственная, неизменная за всю ее жизнь вещь, станет моей. Когда бабушка умерла, молитвенник, ветхий и деформированный у корешка, похоронили вместе с ней. Тогда же мои чувства к богу стремительно охладели, как будто больше не было связующего звена между мной и ним.
Перед любым важным событием в жизни, будь это собеседование или экзамен, быстрая молитва или обращение к богу за помощью помогали мне справиться с волнением и нервозностью. Есть в этом что-то, напоминающее ритуалы людей, страдающих от обсессивно-компульсивного расстройства. Они психологически не могут принять непредсказуемую изменчивость мира из-за очень низкой толерантности к неизвестности. Поэтому ритуалы, выполненные в определенной последовательности необходимое количество раз, успокаивают, но лишь на короткий период. Когда ушла вера, молитва превратилась в механически повторяемые пустые слова, от которых становилось только тошно.
Не знаю, можно ли было считать меня религиозным человеком, но прихожанкой я была точно не самой прилежной. Моя бабушка могла молиться везде – в лесу, сидя на поваленном дереве, или прямо в чистом поле. Я впитала этот не самый каноничный принцип от нее, самого верующего человека, которого когда-либо знала. Для нас двоих бог был везде: на небе, в каждой травинке и человеке. Я долго не понимала, зачем ходить на исповедь, зачем между богом и человеком нужен посредник – такой же человек?
Именно это я и спросила на своей первой в жизни исповеди, когда еще надеялась, что кризис веры – явление временное и отношения можно спасти. Священник терпеливо разъяснил мне, что церковь – это дом бога, а люди в ней – его семья. Когда я встречаюсь с парнем, можно ли считать наши отношения по-настоящему серьезными, если я не прихожу к нему домой и не знакомлюсь с его семьей?
Уверена, что в зависимости от возраста и пола исповедующегося у батюшки было припасено еще несколько понятных аналогий. Целевая аудитория, так сказать, формирует контент.
Бабушка и Библия учили любить бога, но, когда я пришла в церковь, этот удушливый патриархальный консервативный мир не только не дал ответов на мои вопросы, но и заставил задуматься над тем, есть ли место для религии в жизни современной женщины.
Ситуация двойственная, как в анекдоте о советской школе, где учительница рассказывает детям о том, что бога нет, и заставляет их показать кукиш в небо. На что кто-то резонно замечает, что если бога нет, это не имеет никакого смысла, а если вдруг есть, то зачем его злить.
Надежды на то, что церковь вернет потерянную веру или поможет во время духовного кризиса, неоправданны в высшей степени. Как можно ощутить любовь бога в месте, где ты человек второго, если не третьего сорта? А эти повязанные на голову платки, как будто я должна стыдиться того, что женщина? И, конечно же, я по умолчанию «грязнее» всех прихожан в дни месячных. Все это – проявления мизогинии, которые отталкивают как можно дальше от мыслей о великом и божественном (и тем сильнее удивляет, что женщин среди прихожан обычно больше).
Кризис веры превратил каждый религиозный обряд в абсурдное действие, потому что все смыслы для меня были напрочь утеряны. Какое отношение имеет к божественной трансцендентности испеченный в духовке сладкий хлеб или всеобщее помешательство на нырянии в прорубь? Почему только мужчина является посредником между человеком и богом? Зачем целовать ему руку и просить благословения? Какое отношение к богу имеет то, чей томос больше и каноничнее и т. д.
Я прекрасно понимаю, что религия и церковь – штука консервативная и строится на вековых исторически обусловленных принципах и постулатах, но думаю, что в современном мире все-таки не нужно использовать одну и ту же серебряную ложечку для причастия нескольких десятков прихожан, а тканевая салфетка – не самое надежное средство, чтобы обеззаразить «целовальные» реликвии и иконы.
Вера в бога и религия с церковью временами идут параллельными дорогами. Чаще всего мы приходим к богу во время тяжелых потрясений и бед за поддержкой и успокоением, ведь не зря говорят, что ты атеист лишь до первой сильной тряски в самолете. Вера делает нас сильнее и храбрее, чем бы мы ни занимались. Но когда она утрачена, возможно, навсегда, начинается поиск чего-то нового, чем можно заполнить пустоту, успокоить себя в случае необходимости, обрести твердую почву в этой качке сомнений.
Пока находишься в процессе активного поиска, можно выдумать своего бога или примкнуть к церкви Летающего Макаронного Монстра. Но есть еще один опробованный лайфхак: если не знаешь, кому молиться, молись себе. Речь идет не о экспресс-курсах для женщин по открытию в себе «внутренней богини». Я хорошо усвоила от бабушки, что бог живет в каждой травинке и человеке – везде. В моменты страха и неопределенности, волнений и проблем, болезней и страданий важно научиться обращаться к самой себе, к своим внутренним ресурсам, силам и знаниям. Осознание того, что есть только ты – та, кто полностью несет ответственность за собственную жизнь, может пугать. Но в то же самое время – это неотъемлемая часть понимания, что справедливый старец на облаке не наказывает и не поощряет, что любое событие в жизни – лишь стечение обстоятельств или последствие принятых тобой же решений. Пока сама себя не простишь, ни одна исповедь не поможет. Пока сама себе не поможешь и не возьмешь всю ответственность за собственную жизнь – будешь вынуждена жить, повинуясь воли несуществующих метафизических стихий.
Иногда мне хочется, чтобы бог существовал, а я в него верила. Он был бы неким сверхсуществом, добрым, всепрощающим, справедливым, слышащим каждую молитву и раздающий по заслугам лучшие награды. Или это мог бы быть даже не он, а она. И тогда очень приятно было бы прижаться щекой к ее коленям в шерстяной колючей юбке, пахнущей сеном и теплым козьим молоком, а она бы гладила меня по голове и лишь грустно вздыхала: «Ох и богохульница же из тебя выросла, девочка!»
