Я живу в северной части Италии, в регионе Эмилия-Романья, и сижу дома с 24 февраля. Еще дней пять, и мой карантин оправдает свое историческое значение: quaranta – это цифра 40 по-итальянски. В XIV веке корабли, прибывающие в Венецию, держали в порту 40 дней, чтобы никто не принес на берег чуму.
В Эмилии-Романье ситуация не такая катастрофическая, как в Ломбардии, но меры одинаково строги по всей стране. Выходить на улицу разрешено лишь по первоочередным нуждам: за продуктами, за лекарствами, выгулять собаку, вынести мусор, съездить на работу, если вас не перевели на удаленку.
Поначалу еще присутствовал пункт о двигательной активности на свежем воздухе – променаде или пробежках в одиночестве – но, видимо, горожане им злоупотребляли, и его быстро убрали.
Совершать свои дела нужно вблизи адреса проживания, выходить с заполненной аутодекларацией (расписка с личными данными и целью выхода) и удостоверением личности, от сограждан держаться подальше – в магазинах прикассовые зоны разлинеены так, чтобы люди в очереди не соприкасались даже тележками.
Улицы патрулирует полиция, а в Ломбардии подключили даже армию. Первое время за нарушение режима штрафовали на 206 евро либо отправляли в тюрьму на три месяца, однако с 26 марта наказание ужесточили: от трех до 18 месяцев заключения и от 500 до 5000 евро штрафа.
Разумеется, все эти правила – только для здоровых людей. Еще в феврале активно объявляли, что при первых симптомах респираторной инфекции нельзя ни в коем случае самим идти в больницу (чтобы в случае чего не заразить всю очередь), а нужно звонить на общую линию 1500 или региональные номера, – к человеку с недомоганием выезжали медики и проводили тест на коронавирус. В случае позитивного результата тестировали всех, с кем пациент контактировал, назначали план лечения и либо оставляли дома на строгий карантин (с полным запретом выходить), либо забирали в больницу.
На 29 марта в Италии 27,5 тысяч covid-позитивных находятся в больницах, около 4 тысяч – в палатах интенсивной терапии и 43 тысячи лечатся дома.
Тяжело сидеть взаперти, когда вокруг расцветает весна. В начале карантина было много хитрецов: одалживали у соседей собаку (а то и мусор), чтобы лишний раз пройтись, выгуливали плюшевого питомца (вероятно, выдумщик надеялся, что патрульные оценят его юмор), выгуливали собственного и настоящего – но в 32 километрах от дома. На эту тему немедленно возникла куча мемов. Впрочем, итальянцы быстро поняли серьезность ситуации и дисциплинированно засели по домам. Каждый вечер в 18.00 на государственном канале называют количество умерших и новых заболевших (и штрафы подействовали, конечно).
У нас пугающе безлюдный центр города, решетки на витринах магазинов, а через окна баров и ресторанов видны стопки стульев и сдвинутые столы – это угнетает.
Все хотят, чтобы жизнь вернулась в города, и понимают, что единственный личный вклад, способный на это повлиять, – не хитрить и сидеть дома.
Пока неизвестно, умеет ли новый вирус образовывать аэрозоли, то есть висеть в воздухе часами после чьего-то чиха (поправьте меня, если этот вопрос уже исследовали), и потому непонятно, насколько безопасно с точки зрения заражения и распространения гулять даже по пустой улице, где кто-то результативно кашлянул час назад.
В феврале меня пригласили отработать короткий проект в Венеции во время карнавала, и в 20-х числах я ездила туда-сюда каждый день. Вирус к тому времени уже угнездился на севере Италии, и несколько коммун в Ломбардии (это где Милан) и Пьемонте (где Турин) ввели карантин и самоизолировались.
Помню момент, когда я в очередной раз ехала в Венецию и увидела новость, что в Падуе зафиксировано сразу пять случаев коронавируса. Стало понятно, что начало эпидемии прозевали, и карнавал, скорее всего, свернут и объявят карантин. Я молча смотрела в окно, на перрон, где веселая и бесконечная толпа в карнавальных костюмах втискивалась в вагон – поезд стоял в Падуе. Все ехали тусить, сидений не хватало, и нарядные синьоры в камзолах, париках и классических масках-баута теснились в проходе, хохоча и перекрикиваясь, а я думала, как бы не дышать 20 минут до вокзала Санта Лючия. Боялась ли я коронавируса? Нет, я очень хотела доработать проект.
Сама я окопалась дома 24 февраля, когда вузы и школы северных регионов ушли на карантин «на недельку», и Университет Болоньи, где я учусь, разослал рекомендации подольше мыть руки, не касаться лица и вообще поберечься.
Через два дня добровольного заточения у меня заболело горло и пропал голос. Я позвонила врачу, но оказалось, мои симптомы противоположны коронавирусу. Дотторе Алессандро рекомендовал сидеть дома, проветривать, пользоваться отдельными полотенцами даже для рук и мыть посуду на 70 градусах. Из забавного «прописал» три чашки чая с лимоном в день и даже взялся учить, как его заваривать, чтобы не слишком кисло (я, конечно, напомнила, что для украинцев это национальный зимний напиток). Голос и правда вернулся, и горло прошло очень быстро. Тем временем вирус охватил всю Италию, и страну полностью закрыли – до 3 апреля.
За все это время я выходила один раз на полчаса и два-три раза в неделю выбегаю минут на пять-десять по одной из уважительных причин. Несмотря на отсутствие людей и неприятную тишину, город остался ухоженным: улицы все так же моют ночами, отходы вывозят по расписанию, в продуктовых магазинах все есть, а лавки с фруктами-овощами пестреют, как каждую весну.
Учебу нам организовали через стриминг – и лекции, и экзамены, и защиту дипломов. Работу, к сожалению, тоже.
Большой ресурс уходит на поддержание добрых отношений с теми, с кем ты поневоле закрыт 24/7 (и это у нас нет детей!). Вскоре мы с парнем ощутили, что “быть вместе” и сидеть взаперти круглосуточно – вещи не то что непохожие, а еще чуть-чуть – и станут взаимоисключающими. Раздражение копится, это нормально, и мы стараемся обсуждать, что вспышки происходят не в адрес партнера, а из-за ситуации.
Чем мы развлекаемся взаперти – готовим полноценные обеды и ужины (в итоге питаемся здоровее, чем обычно среди рабочей недели), учимся и работаем онлайн, засмотрели нетфликс до дыр, не злоупотребляем вином и просмотром новостей, а все чрезвычайное проверяем на сайтах министерств здравоохранения и внутренних дел.
Когда в сети разошлось видео с десятками гробов в церкви Бергамо, мне написали несколько знакомых, в том числе психотерапевт напомнил, чтобы я обращалась, если что.
Мне стало неловко – ведь у меня-то не совсем кризис: горячие обеды, стерильная квартира, за окном цветущая безлюдная весна. А через несколько дней поняла, что не сплю, по ночам захлебываюсь от тревоги и готова потратить сбережения, чтобы снять другую квартиру и побыть одной.
Как реакция на ограничительные меры правительства в Италии начались флешмобы – люди выходили петь на балконах в 18.00, зажигали фонарики и свечи в 21.00 в честь медиков, рисовали и вывешивали за окно плакаты #IoRestoACasa (Я остаюсь дома) и #AndràTuttoBene! (Все будет хорошо!).
Поначалу было даже неловко от наивности этих флешмобов, но я включала музыку, даже когда улица была совсем пуста, и через минуту высовывались соседи, махали, спрашивали как дела, из других окон лаяли собаки, хозяева поднимали их на подоконники, редкие прохожие поднимали головы, улыбались, дядечки на велосипедах подпрыгивали в такт Рафаэлле Карра – и на несколько минут гнетущее ощущение изоляции отступало. Distanti ma insieme – на расстоянии, но вместе – еще один лозунг карантина.
Теперь вечерами мы всегда выставляем колонку на подоконник и включаем музыку: это сигнал нашим соседям тоже открыть окна, помахать и обменяться новостями. У двух жильцов дома напротив, кстати, висят плакаты Andrà tutto bene! («Все будет хорошо») – я чуть не плачу, когда думаю, что взрослые люди рисовали их от руки цветными фломастерами, чтобы поддержать редких прохожих, нас, живущих через дорогу, и посетителей супермаркета, терпеливо топчущихся в очереди в полутора-двух метрах друг от друга.
В самом начале карантина казалось, что высвободился огромный массив времени, и я бросилась убирать квартиру, обустраивать балкон после зимы, пересаживать цветы, перебирать одежду и думала, что сейчас сяду и напишу диплом. Однако по мере продления и ужесточения изоляции пыл угасал, зато вылезли тревога и бессонница, и какое-то время я еле тянула даже учебу.
Уже не рассчитываю, что выйду обратно в большой мир с кубиками пресса, новым иностранным языком или готовой дипломной работой – хотелось бы просто в добром здравии и застать весну.
3 апреля правительство должно пересмотреть ограничительные меры, и все надеются, что с этого дня жизнь понемногу заструится по улицам итальянских городов. Мне после такого воздержания хватило бы и просто открытых баров, парков и возможности беспрепятственно торчать на террасе и кивать знакомым. Оказалось, это тоже роскошь.
