В моем детстве было много русского рока, гостей, песен и огромный магнитофон, много клетчатых рубашек на мужчинах и диких женских стрижек, много сигарет, много танцев. Наутро соседи говорили моим родителям: «Ай, як довго вчора хлопці співали». Эти фотографии, цветные как никогда, выглядят потрешовее любой нынешней вечеринки. На них папа похож на Данилу Багрова из фильма «Брат», а мама с блондинистым ежиком, в тех самых красных клетчатых штанах, которые ношу сейчас я. Я вижу у них там, на фотографиях, молодость, большие надежды и заваленные горизонты.
«А не спеть ли мне песню о любви?!» доносится из магнитофона моего детства, и действительно, а не спеть ли? Как часто за бытовухой и социальными ролевыми играми мы забываем о любви. О любви в чистом виде. Такой, какой мы ее рисуем на открытках в детском садике – тогда никто не сомневался, что мама – самая лучшая.
Я прошу своих подруг рассказать про маму, и начинаются истории:
– Мама по ночам шила мне костюмы для бальных танцев.
– Когда она выбрасывала вещи из окна, это всегда были мои.
– Мама работала на двух работах, чтобы у меня все было.
– В 10 вечера она запирала дверь и отключала звонок, однажды я сидела на улице до четырех утра.
– Мама верила в меня, пока я была сплошным папиным разочарованием.
Тут впору зазвучать песенке «Мама может, мама может все, что угодно». Но нет. Маму всегда воспринимаешь как должное: она есть и она будет любить тебя. Это сейчас я пересматриваю наши старые альбомы, и от переполняющего меня чувства нежности и ностальгии до слез сжимается все внутри. Еще несколько лет назад все было по-другому.
«Класса с 9-го я много чего от нее начала скрывать. Приходилось придумывать гору махинаций и ставить по три пароля в папках на компьютере, чтобы мама не увидела, как я прыгаю с 16-этажки, тусуюсь с панками, как меня несут на руках на рок-концертах или я целуюсь с девочками взасос».
Я врала, чтобы не расстраивать, и врала, чтобы не отхватить. Приходила домой поздно, когда все уже спали. Мама незаметно для меня покупала какие-то лекарства, я втайне от нее ходила на УЗИ. Самым близким человеком для меня всегда был абстрактный ОН, ради которого можно было буквально убегать через окно и не обращать внимания, что там говорит мама, не думать, могут ли у нее вообще быть какие-то проблемы, ничего не рассказывать, не мыть за собой посуду, а потом, когда совсем невмоготу, садиться на кухне и рыдать: «Вот у тебя, мама, есть папа, а у тебя, папа, есть мама. А у меня никого нет, даже собаки…» Думаю, этот нескончаемый сериал по мотивам моей личной жизни ей порядком надоел.
Я знаю, есть истории пожестче. Такие обычно показывают по СТБ. Где все на всех обиделись, разъехались и прокляли, где мат, крики, перерыв на рекламную паузу (не переключайтесь!), но я не знаю таких семей. Этот текст про маму, и я хочу, чтобы он был трогательный, как вино из одуванчиков.
Я думаю, в каждом человеке есть чем восхищаться, только почему-то мы забываем, что этим человеком может быть мама. А она была и на крышах в Питере, и на лыжах в Карелии, и на третьей полке в плацкарте ездила, и скалолазкой была, и рисовала как Мария Примаченко, и на свидания ездила на поезде, через всю страну и без предупреждения. И друзья у нее, тоже нескучные ребята, кончали жизнь самоубийством и уезжали в другие страны, не попрощавшись.
Мама – такая же девочка. И ей тоже хочется похвастаться новым платьем, сказать, что начальник – мудак, а на фитнесе ее сегодня похвалили, отправить смешной смайлик в вайбере и чтобы лайкнули ее фотографию. Это же все так просто. И ей не так важна уборка в квартире, как просто внимание, поддержка и любовь. Поймешь это, и сразу становится легче.
Я люблю приходить домой, где мама растит свой сад, встречает у ворот в каких-то хипповских шортах и футболке с Маккартни, а потом на кухне заговорит настолько, что сама не заметишь, как научилась консервировать огурцы.
P.S. Я знаю, ты это читаешь, я очень люблю тебя, мам!
