Долгое время я искренне считала себя чайлдфри и дети для меня были сферическим ужасом в вакууме. Я не понимала, что с ними делать, как с ними себя вести и искренне верила, что детей у меня не будет. Если убрать инфантилизм, максимализм и проблемы с родителями, то в сухом остатке значилось тотальное незнание и непонимание материнства.
В моей голове творился абсолютный бардак. Опрос подруг дал примерно тот же результат. Добавим к этому то, что я единственный ребенок в семье без двоюродных родственников. Первого младенца я взяла в руки в 28 лет.
Что пугало меня больше всего в беременности и материнстве? Максимальное непонимание этих двух процессов с точки зрения физиологии. И полное нежелание это понимать. Прошлым летом я узнала, что две мои подруги практически синхронно забеременели. И неожиданно для себя я прошла весь путь чужой беременности, и даже стала крестной мамой одного из малышей. Мне было не страшно прыгать с парашютом, роуп-джампинг, вождение машины, экстремальные виды спорта. Но взять впервые в руки трехмесячного малыша? Я готовилась морально 12 месяцев. В моей жизни есть четыре замечательные мамы. С максимально разными историями материнства. Но каждая история уверяет меня в одном. Материнство – это удивительное приключение длиною в жизнь.
Оксана и Егор
Родила я в 35,5 лет легко и быстро. Я же йог. Главное – это мула-бандха. Первое, что почувствовала, когда увидела две полоски – оцепенение… Никакой радости, хоть я и гипотетически хотела детей! Радость была, как ни странно, у мужа, он скакал три дня, а потом его нагнала реальность, и отпустило только недели через две.
А я, несмотря на мощную теоретическую подготовку, была вообще не готова к ребенку… Оказывается, это как с молодыми специалистами – забудьте все, чему вас учили в институте, и получите очень хрупкий и сложный механизм без инструкции. Самое большее, что во мне появилось – это чувство тревожности. Даже не с чем сравнить ту лавину ответственности, которая на тебя сваливается! Первую ночь в роддоме я все время прислушивалась, дышит ли он… Да что там первую, я до сих пор кладу ночью на него руку, чтобы почувствовать дыхание, когда он тихо дышит.
Все свои теоретические убеждения я выбросила из головы очень быстро. Я была против пеленания… Первый раз запеленала я его на третий день, это был единственный способ успокоить Егорку. А уже через неделю я купила соску, он ее не взял, но я старалась. И так почти все, что я не собиралась делать, я делала в первую очередь.
Мне реально сложно далось, и дается до сих пор, быть мамой. Я пять месяцев страдала по своей утраченной свободе. Четко помню, как сидела с малышом на руках на мячике и плакала. Прямо по-настоящему плакала от осознания, что я больше никогда не смогу залипнуть на все выходные в любимый сериал с бутылкой вина. Звучит дико, конечно. И я понимаю, что это временное ощущение. Первые три месяца у нас с мужем был шок, мы не были к такому готовы вообще, потом привыкли, а месяцев с шести начали уже искренне радоваться.
Любовь к детенышу очень странная, она похожа на любовь к родителям, только сильнее. Вот он вроде всю ночь визжал, и я неделю без сна, под утро сдохнуть хочется, и вдруг в полутьме пяти утра ты видишь его беззубую улыбку и искорки в глазах, и он тебе пищит что-то – и все! И ты готова не спать еще полгода, лишь бы видеть это каждое утро.
Алиса и Ева
Я родила в 27, почти в 28. Моей дочери сейчас 8 месяцев. Моя первая мысль, когда я узнала о беременности: «Ура! Я так этого хотела! О Боже, что теперь делать?!» С появлением ребенка я стала уязвимее, терпимее и еще более сентиментальной.
С рождением Евы мое отношение к материнству стало менее категоричным. До рождения ребенка и в первые месяцы после родов мне казалось, что у меня на все есть свое мнение, и я точно знаю, как что нужно делать. Меня внутренне возмущало, что есть матери, которые не кормят грудью, кормят по режиму или (о Боже!) дают ребенку соску и т.д. Я и сейчас осталась при своем мнении, но поняла, что материнство у каждого свое. Все матери, дети, семьи разные. В большинстве случаев, несмотря на советы извне, каждая мать априори интуитивно знает, как ей поступить. Да, она может ошибаться.
Но это ее жизнь и ее ответственность перед своим ребенком. Очень хорошо отражает мою мысль фраза «все знают, как воспитывать детей, кроме тех, у кого они есть».
Материнство – это невероятно сложно. Это большая ответственность и кропотливая работа. Но то, чем она вознаграждается, бесценно. Одним из самых сложных и противоречивых моментов в материнстве для меня – это границы свободы. Очень сложно не задушить ребенка своей любовью, вовремя отпустить и дать право быть отдельной личностью. Пока мне сложно об этом думать, надеюсь, это гормоны и ГВ.
Представить, что такое материнская любовь, возможно, только родив. Наверное, только сейчас я начинаю понимать свою мать. Мой ребенок для меня совершенство. Ева дает мне то, что раньше я получала от своей матери. Она показывает мне, насколько сильной может быть связь между двумя людьми. Я питаю ее, в буквальном смысле, – она питает мою душу.
Диана и Максим
Я родила Максима, едва мне исполнился 21 год, потому что безумно хотела ребенка и нападала на своего первого мужа почти сразу после свадьбы, пока он не сдался и не согласился. Я сама не знаю почему. Я никогда особо не любила детей, они не вызывали у меня никаких приятных эмоций, скорее тоску и раздражение. А потом мы плыли на корабле, и я познакомилась с маленькой пятилетней блондиночкой Кристишей, внучкой инструктора по дайвингу, и на меня снизошло это чувство «хочу быть мамой!» Буквально первый ребенок, который до меня достучался. Плюс, у меня был какой-то надуманный страх, что, если я не смогу забеременеть, то лучше узнать об этом в 20, чем в 30, и начать лечиться раньше. Сейчас ответ на этот вопрос можно получить, просто сдав анализы, но тогда я об этом не знала.
Я очень долго и трепетно ждала этого дня, я извела пяток тестов, пока один из них не показал две полоски. Я визжала, кружилась по квартире и села обзванивать всех, кто приходил на ум, и пищать в трубку.
Сейчас моему сыну 7 лет. У нас за плечами длинный путь друг к другу, поиски взаимопонимания и общих интересов, больше шагов, конечно, сделала я. Я буквально училась быть мамой, и у меня, на мой взгляд, получалось чудовищно плохо.
Основных проблем было две: первая – я жутко паниковала, потому что вообще ничего не понимала, что с этим крошечным пришельцем делать, и мне не у кого было спросить, вторая – у меня вообще не было ни сил, ни энергии на ребенка. Я все время искала, куда бы его деть, кому бы его сплавить, на кого бы перевалить эту ответственность хоть на пару часов и пойти поспать. Поесть. Почитать книгу. Мне было катастрофически тяжело. Макс чувствовал мое состояние и плакал, а я не знала, что делать, и сходила с ума. Я ждала садика как манны небесной, а когда у меня наконец освободилось по 10 часов времени, я скучала так, что вообще ничего не могла делать и ни о чем другом думать.
Я читала книги Спока, Комаровского, Кляйна, но два главных ответа на два главных вопроса «Почему так тяжело?» и «Что делать?» я нашла намного позже. Один в кабинете психиатра, другой – психотерапевта. Оказалось, что мне тяжело, потому что у меня была послеродовая депрессия, которая перешла в тяжелую, затем в клиническую и продлилась почти 5 лет. Иными словами, у меня была болезнь, вызванная неверными химическими процессами, а не «все могут, а я не могу, а должна мочь». И это лечилось антидепрессантами. Ларчик просто открывался. По сей день, когда я вижу матерей, которые кричат на своего ребенка на всю улицу, которые кричат на грудничков, которые курят до и после похода в магазин или убегают от общения с ребенком в телефон, я думаю о том, что, возможно, у них просто такая же проблема. Когда я слышу про крыс, которые съедают свое потомство и атакуют самца, если пребывают в состоянии стресса или нехватки ресурсов, я думаю, что понимаю их мотивы.
Кроме этого, оказалось, что ответ на вопрос «Что делать?» состоит из одного слова. И слово это «понимать». Основная задача материнства – понимать своего ребенка.
Я смогла в полной мере осознать и применить это, когда Максу было 4 года. Я вернулась с работы, и первое же, что он сделал при виде меня – устроил истерику. Он сидел под столом и ревел. И тогда впервые, вместо того чтобы гореть в аду из самобичеваний и оправданий, я залезла к нему под стол и попыталась позадавать ему вопросы: «Ты плачешь, потому что ты злишься?», «На меня?», «Потому что меня не было и ты не знал где я?», «И ты думал, я тебя бросила?». Маленькая кудрявая голова замолкла и начал кивать. Я тогда объяснила ему и про работу, и про мою бесконечную к нему любовь, и о том, что это нормально, что он на меня злится. И что я его никогда не брошу. Я не все говорила напрямую, я сделала из бумаги человечка и объяснила все на нем. Я думаю, это был переломный момент. Я думаю, что в полной мере радость материнства я начала понимать только после этого случая.
Дальше не стало легче, но стало понятнее. Мы с Максом стали дружить. Обсуждать, договариваться. С тех пор прошло три года. Я вышла замуж во второй раз, наша семья стала крепкой и дружной. Сейчас я могу сказать, что разобралась с тем, как быть матерью. Я поняла, что нам необходимы четкие правила: распорядок дня, обязанности, совместное время и общие занятия. Теперь я понимаю, что с таким стержнем детей может быть больше, чем один. Я понимаю, как их организовать, как не мешать им расти хорошими людьми, как научить их ответственности, порядочности и вежливости. Мне очень помогает мой муж, он придает мне уверенности и мужества. Там, где я бы уже сдалась и разрешила, он настаивает, проявляет твердость. Мальчикам это необходимо. Это учит их самих быть твердыми. А девочкам создает ощущение защищенности.
И несмотря на то, что я смогла все наладить и разобраться со всем, я все же считаю, что рожать в 21 – это очень рано. Конечно, цифры – это всего лишь цифры, но теперь я понимаю, проблема была не только в том, что я слабо себе представляла, что меня ждет, а еще и в том, что я сама тогда была незрелой личностью. Подростком. И я просто не выдерживала и не справлялась с давлением, с которым столкнулась. Сейчас, например, мне 28, я прошла длинный путь и сформировалась как личность, сейчас у меня есть правила, принципы и ценности, на которые я могу опереться, и эти вещи дают мне железную поддержку во время всех испытаний, которые ставит материнство.
И напоследок я хочу сказать о переменах, которые произошли со мной, когда я стала мамой. Они кардинальные. Я повзрослела. Я больше не депрессивный подросток, который не знает, что делать, куда себя применить, не верит в себя, не понимает, как распоряжаться своим временем и находится в постоянном состоянии фрустрации от того, что им руководят тактические, а не стратегические планы. Я выросла, я могу нести ответственность, я достаточно сильна для того, чтобы не просто справляться со своей жизнью, но тащить на себе человечка. Теперь может быть даже и не одного. Я думаю, что теперь я готова к нескольким детям.
Перефразируя классику:
— Диана, чтобы спасти мир, ты должна уничтожить Киркорова!
— И что это тогда будет за мир?
Катя
Дочку я родила в 16 лет. Через месяц после выпускного. Школу закончила экстерном еще весной. Не все понимали мое положение. Дочери сейчас 12. Когда я узнала о беременности, первая мысль была: “Вот мама будет ругаться! Она меня убьет”. Потом только была радость и мысль сказать любимому человеку, что нас теперь трое. К слову, развелись с отцом Кати мы быстро. Как только ребенок пошел в садик.
Во мне появилась ответственность. До этого я только гуляла и кое-как училась. Меня ничего не интересовало. Помыть посуду? Вы о чем? Мы тусили с уличными музыкантами, у них была своя группа. Для нас тогда это казалось так круто. С появлением ребенка я больше не могла так безответственно относиться к жизни. Из-за этого и ругались с отцом Кати. Он хотел гулять и жить в свое удовольствие. И так из-за моей беременности он бросил учебу и пошел работать на стройку.
Еще я научилась выживать. Сейчас вспоминаю и немного стыдно. А тогда мне казалось, что это единственный способ выжить. Мне подсунули фальшивые 50 гривен. Это были огромные деньги. Недельный бюджет. И я долго думала, что делать. Мне было страшно и грустно. И я понимала, что без этих денег мне будет нечем кормить ребенка. Я набралась храбрости, взяла малышку и пошла к теткам, которые продавали сигареты с рук. Нашла ту, которая стояла в самой темной части улицы. И купила мужу пачку сигарет. Когда она продала мне сигареты и дала сдачу, я быстро-быстро пошла прочь. Катька начала плакать. Точно услышала мои мысли. Мне казалось, что за мной бросятся все вдогонку и начнут бить. И отнимут ребенка.
Будучи совсем молодой мамой, еще в роддоме, я отучилась лезть не в свое дело. Вы не представляете, каково оно лежать в палате на шесть человек, где кроме тебя все замужние. И к ним приходят мужья. А к тебе – сожитель. И ты еще и несовершеннолетняя. Меня спасало одно – я придумала себе, что я рок-звезда и скрываюсь. И это вынужденная мера. Расписались мы уже после родов.
До рождения ребенка я вообще не думала о материнстве. Все мои познания сводились к урокам биологии в школе. Пришлось проходить экстерном весь этот курс. Очень помогала моя тогдашняя свекровь. Мы жили с родителями мужа. Она была не в восторге от меня и ситуации. Но внучку любила безумно. И сейчас постоянно проводит с Катей время.
Материнство – это очень сложно. По-крайней мере для меня. До сих пор я не готова ко второму ребенку. Хотя второй муж очень хочет сына. Но мне постоянно кажется, что он меня бросит одну с двумя детьми. Я понимаю, что это глупо. Я не та запуганная школьница. Могу сама содержать и двоих, и троих детей. Но ничего не могу с собой поделать. У меня свой бизнес, и я уверена в своем завтрашнем дне. Но мне страшно снова быть той девочкой в дешевеньком халатике под неодобрительными взглядами.
