Вечер четверга, время еще не позднее, а я решила почитать. За последние пару месяцев начаты четыре книги – каждая с закладкой стоит на полке. Знаете это чувство, когда хочется вернуться к увлекательному роману, найти диалог, на котором остановилась, и утонуть на несколько десятков страниц? Так вот, этого я не чувствую.
Я научилась читать в три года. Когда мне было пять, домашние книги закончились, и дедушка отвел меня в детскую библиотеку. Я завороженно ходила среди полок с яркими потрепанными томиками и терялась в выборе. Дома книжку нужно бережно обернуть в бумагу, читать, сидя за столом, а новую брать лишь тогда, когда вернешь предыдущую.
В школе чтение стало обязанностью и нормой. Каждое произведение проглатывала до конца. Любимая учительница литературы Валентина Иосифовна заставляла замечать детали и вникать в каждый абзац, пересказывала нам Кафку и Зюскинда (их не было в программе), советовала современных авторов. Я выписывала в тетради стихи Ахматовой и Блока, перечитывала Чехова и Булгакова, открывала для себя Тэффи и Данте.
На первом курсе сначала растерялась – школьная программа закончилась, дома только учебники по химии. Как-то после пар зашла в «Літеру», поднялась на второй этаж, увидела современную литературу и утонула. Со временем узнала, что Карпу лучше читать, сидя на подоконнике возле аудитории, Жадана – брать в метро, а Дереша – прятать под партой. Книжный на четыре этажа стал местом, куда я приходила на долгие часы после стипендии.
Позже преподавательница по общей технологии посоветует нам не прикасаться к художественной литературе. Мол, изучайте книги по специальности, стихи и прозу на пенсии почитаете. Я же откладываю технологию и химию, беру Ремарка и Хемингуэя, перечитываю Брэдбери, влюбляюсь в Бродского и, как следствие, – в Полозкову.
В поисках загадочного – Майер, Акунин и Глуховский. Непонятно зачем – Робски и Коэльо, по книге за ночь – Леви, Фоер и Гавальда. В моей сумке всегда была какая-то книга.
Были периоды, когда прочитывала по несколько книг в месяц – в парках и автобусах, по вечерам и на обеденном перерыве. Запоминала все, как научила Валентина Иосифовна: детали одежды, междометия в разговорах, размерность стихотворений. В рабочее время искала хорошие журналистские материалы, эссе и колонки.
Потом я начала писать сама и читала еще больше. Хотелось вникать в стили разных авторов. Я подписывалась на лучших журналистов, анализировала свои тексты, бесконечно редактировала.
А потом что-то случилось. Не сразу, конечно, но информация довольно долго давила количеством. Мой и без того многозадачный мозг постоянно покупал себе еще оперативку, а места на жестком диске и вовсе не оставалось. Соцсети и блоги, свои тексты и чужие, новости страны и мира, переписки с друзьями и по работе. Письма, мессенджеры, заметки в телефоне. Получи, обработай, ответь, проанализируй. Внеси правки, проверь, собери информацию и выложи. Тонны информации в тексте.
Вечный инструмент передачи смыслов и миров перестал казаться сакральным. Я честно открывала книги по вечерам и брала в дорогу. Даже прочла некоторые – в поездах и самолетах. Нужно было поставить себя в условие – без интернета и связи, чтобы вспомнить забытый навык.
Даже пресловутый карантин – время возможностей для саморазвития (ага, как же) – не дал мне и шанса на чтение. В первые три недели валилась без сил после работы. Потом – готовила ужины под любимые подкасты. Пересмотрела около 30 фильмов, несколько сериалов и видео на ютубе. Книги все еще стояли на полке.
Говорят – всему виной клиповое мышление. Мы хватаем информацию отрывками, переключаемся с задачи на задачу и никак не можем сконцентрироваться. А книги становятся уделом волевых людей. Тех, кто может себе позволить отложить телефон и найти время на чтение.
В мире, где выходят бестселлеры о чем-то вроде «как я разбил тарелку, а потом – чашку, а потом вымыл кухню и ковырялся в носу». Где на полках соседствуют пособия по феминизму и завоеванию мужчин, Библия и Докинз. В мире, где получают пулитцеровскую премию, где снимают фильмы по лучшим романам, где вот прямо сейчас живы и Лина Костенко, и Ханья Янагихара. Здесь, где мы научились поднимать в литературе любую проблему и решать ее, создавать сборники интервью, находить себя в эссе и блогах. Здесь, где в каждом книжном продают повести и рассказы моих друзей и знакомых и где я, в конце концов, и сама мечтаю написать книгу. В этом удивительном мире я совсем разучилась читать.
Вливаться в сюжет напечатанной жизни, переживать войны и страхи, любить и разочаровываться, примерять лучшие наряды, найти смысл и потерять его. Раз за разом пересобирать мир, который сложил для тебя автор. Бесплатное практически, неиссякаемое и теперь почти недоступное удовольствие. Как будто отвалился важный навык, приобретаемый и поддерживаемый годами.
Но я не верю, что все потеряно. Возможно – это просто период. Однажды я подойду к своей книжной полке, возьму оттуда Воннегута или Леви, вспомню о Чехове и Брэдбери. Соберу новую историю, проживу все эти планеты и миры, уловлю смыслы. И будет как тогда, в пять, в детской библиотеке, с самым ярким томиком Грэма. Или как Булгаков по школьной программе, а может даже Коэльо в метро.
