День не задался – полчаса ждала машину, порвала любимую куртку и наконец, перепрыгивая лужи, плюхнулась на заднее сиденье. «Смените волну», – командую таксисту. Водитель хмыкает, поправляет синюю кепку и покорно переключает радио. Hello, is it me you`re looking for? – доносится из колонок. Закрываю глаза – я не в грязной «шкоде» и не в унылом ноябре 2016-го.
На дворе май, на календаре 2007 год, приехали друзья издалека, сидим в единственном на весь городок приличном ресторане. На столике летней террасы глинтвейн и синий «Винстон», из колонок поет Лайонел Ричи. Майские ночи обманчивые, платье не греет плечи, кутаюсь в красный клетчатый плед. Волосы спутались от дождя и дешевого шампуня, колготки цепляются за деревянный стул. Смеемся, обсуждая старых знакомых, официант нерешительно показывает на часы – мы последние клиенты этой ночью…
«Здесь направо?» – уточняет синяя кепка. Вздрагивая, телепортируюсь из старого ресторанчика прямиком в салон «шкоды». Песня закончилась, надо расплатиться.
Друзья говорят, что у меня хорошая память. Шутят: на старости лет смогу пересказывать детали совместных гулянок, вспоминать нелепые свидания и чужие долги. И злятся – нельзя жить прошлым.
Память обманчива. Я едва скажу, что ела на обед, в какую маршрутку села утром, кто подписал договор в соседнем кабинете? Но твердо знаю: на экзамене по литературе был «Вишневый сад» и стихотворение Ахматовой. Телефоны одноклассников, рецепт маминого печенья, цвет глаз собаки со двора и номер трамвая от вокзала до Аркадии не стираются. Смартфон рассказывает, где вкусно пообедать, мессенджер выдает любимые фразы, родного человека можно услышать сию секунду за тысячи километров, а мы до сих пор не умеем контролировать свою память.
Канадские ученые выдвинули две теории. По одной из них, теории угасания, воспоминания постепенно стираются, как надпись на песке смывается водой. Другая, теория искажения, говорит: значимые моменты в памяти перекрываются похожими, не менее важными. Мы можем забыть первый поцелуй, но обязательно запомним последний.
Кроме приятных, есть и плохие воспоминания. Дело не в событии, а в страхе, который сопровождает отголоски прошлого. Отец Даниэллы Шиллер пережил холокост и долго не рассказывал дочери о детстве. Даниэлла – профессор психиатрии, нашла способ изменять ужасные воспоминания. Шиллер обнаружила, если раз за разом вспоминать момент, когда вам было плохо и страшно, в конце концов страх исчезнет. Память можно переписывать заново. Представьте, что в детстве вы потерялись в большом магазине. Вы можете «вспомнить», как плакали и искали родителей, потом вас нашел мужчина во флисовой рубашке. Событие покажется реальным, даже если не было никакой флисовой рубашки, а история – всего лишь мамина выдумка.
Некоторые женщины не помнят роды – благодаря гормонам забывают страх и боль. Естественная физиология учит стирать из памяти, вычеркивать и перешагивать. Прошлое оттачивается временем, как камни – волнами, превращаясь в гладкую гальку. Мы можем раз за разом переживать события, которые не повторятся, придавая им новые детали или вычеркивая ненужное.
В детстве была игра, бережно хранимая бабушкой. На большие праздники собиралась вся семья, приезжали родственники, на стол несли голубцы и оливье, тонко резали сырокопченую колбасу, доставали “Советское шампанское” и, конечно же, запекали в духовке целую курицу с апельсинами. Бабушка искала в куриной грудке косточку – «вилочку», которая расходится надвое. Кость нужно было разломать вдвоем с противником. Тот, кому доставалась меньшая часть, был обречен. Бабушка (именно она ломала «вилочку» в свою пользу) норовила всучить оппоненту в руки любую вещь, приговаривая «Бери, да помни», прежде чем несчастный успевал сказать: «Помню, помню». Я сначала радостно опережала бабулю и выкрикивала «Помню!» Вскоре заветные 50 копеек на мороженое усыпляли бдительность – я забывала о споре.
Есть теория, что прошлого не существует, а будущее – туманно. Каждый день наши атомы обновляются, мы просыпаемся новыми людьми. Значит, все, что было – неважно. Советуют выбрасывать вещи, избавляться от старого, очищать мысли. Но воспоминания захватывают нас. Мы проваливаемся в прошлое от одной строчки из песни – она играла на первой дискотеке, от аромата мускуса с примесью табака – такой одеколон был у папы, от случайно найденной куклы на антресолях. Ностальгия застает врасплох, когда проходим мимо корпуса родного университета, открываем школьный дневник или пересматриваем старый сериал.
Мы скучаем не по старым облезлым стенам и пыльным партам, не по главной героине бразильского мыла и уж точно не по учительнице математики, от которой несло перегаром. Скучаем по людям, которые были рядом и по себе – прежним. Некоторые периоды невозможно отпустить. Любимые умирают внезапно, лучшие друзья уезжают без предупреждения, нас увольняют с работы одним днем, без прощания и вечеринок.
Школьный выпускной, девичник перед свадьбой, встреча Нового года и проводы старого придуманы не зря. Мы сражаемся с традициями, хотим выскользнуть из аудитории незаметно, перешагнуть в новую жизнь – надо двигаться дальше. Но потом, сцепив зубы, плачем, вспоминая школьные уроки или посиделки с подругами.
Важный этап хочется отпустить. Нам нужно время – попрощаться. Вдоволь насмеяться на выпускном, напиться и станцевать с любимым преподавателем, выбежать из зала в блестках, с шампанским, в слезах, с испорченной прической. Выдохнуть, выспаться и начать новую жизнь.
В плейлисте есть место старым и новым песням. Не обязательно выбрасывать детские игрушки и вычеркивать телефоны одноклассников. И, пока я не состарилась, пока не попала в аварию и не очнулась с амнезией (как в старом бразильском мыле) я хочу вспоминать, пересказывать, смеяться и плакать. Брать и помнить. Первым делом вернусь в ресторанчик с деревянными стульями.
