Мне шестнадцать. Начался первый семестр первого курса. У меня новенькая зачетка без единой тройки, одни джинсы, два свитера, черная краска для волос и черный карандаш для глаз. Мне шестнадцать, я ничего не знаю о жизни вне школы и не представляю, что дальше. Все сложится само собой.
Ближайший магазин косметики – в часе езды от дома. В маленьком городке три аптеки, два супермаркета, два зоомагазина, пять парикмахерских и один работающий фонарь во дворе.
Мне двадцать, и я работаю в колл-центре. С утра и до обеда выслушиваю жалобы людей со всей страны, включая проклятия и слезы. Мне просто нужны деньги. После работы бегу на пары. Вопросы карьеры и развития меня не волнуют. Как говорила героиня Энн в «Дьявол носит Prada»: «Работа, чтобы платить по счетам».
После выпуска я закончила еще один ненужный факультет и получила еще один ламинированный диплом. Он пригодился, когда под рукой не оказалось подставки для чашки.
Колл-центр выжал мою эмпатию и посадил голосовые связки, а кроме того окончательно разочаровал в государственной службе. Я решила, что готова к большему. В списке желаний оказался целый один пункт: международная компания. Еще не знала, что не каждая международная компания готова принять специалиста с двумя высшими и сносным английским. Не каждая первая и даже не каждая 44-я. А после 45-го собеседования я нашла работу. Я – секретарь рецепции.
С тех пор было несколько повышений и увольнений, корпоративная культура и фриланс. Я искала работу, которая даст не только деньги. Писала – от текста к тексту, от интервью к колонкам. Училась – от лекций к книгам. Я была донором и волонтером, изучала тонкие социальные темы, говорила о больном, читала о смерти и о раке, писала о сексизме и о наркотиках. Не строчила заметки «в стол», делилась, ждала отзывов, лайков, комментариев. Ведь, если хоть одному человеку нравится твой труд, ты на правильном пути.
Мы с друзьями обсуждали стихи и книги, ходили в кино, радовались переменам в стране и в городе, ездили в Европу и в Карпаты. Строили личные планы и бизнес, откладывали деньги и гуляли свадьбы, крестили детей, заводили котов и собак. Мы лечили зубы и нервы, хоронили близких и встречали друзей из дальних стран. Влюблялись и расходились навсегда. У нас были концерты, закаты, билеты на поезда и самолеты.
А сейчас я вижу людей, которые не довольны. Они ходят на работу и с работы. У них, в общем-то, все есть, но им мало. И я незаметно становлюсь одной из них. Бурчащей кривящейся молодой старушкой. Женщиной не-толкайтесь-я тоже-выхожу-на-следующей, женщиной я-стояла (произносить с интонацией Шурочки из «Служебного романа»), женщиной в-этой-нашей-гребаной-стране.
У нас относительно хорошее здоровье – после рабочего дня устаешь и хочется спать, но голова болит пару раз в месяц. Мы платим за коммунальные, а не копим долги. Ужинаем в новом ресторане, а не выбираем на рынке из самых дешевых подгнивших помидоров. Мы можем несколько раз в год съездить на отдых, заодно упомянув в фейсбук-отчете, что родные авиалинии – говно. У нас есть медицинская страховка, у наших детей – каждую неделю новая игрушка. А в метро обновили вагоны.
Я еще помню две аптеки в моем родном городке и авоську, в которой лежит бутылка молока и те самые подгнившие помидоры. Авоськи сейчас популярны, но меня воротит от них, как и от всех атрибутов постсовкового детства.
У нас строят уродливые высотки, но кладут ровную плитку в парках. Мы можем заказать домой любую еду и не готовить. У нас проводят неплохие фестивали и привозят иностранных артистов, открывают бары и пабы, кофейни и закусочные, курсы копирайтинга и курсы IТ, школы английского и автошколы и еще, черт возьми, какие курсы по выращиванию суккулентов.
Мы ходим на акции, лекции, дегустации, консультации, презентации.
Брат из Беларуси приезжает в Украину за кроссовками адидас. У них сложно купить такие. А я плююсь, когда доставку из зоомагазина обещают сделать на следующий день:
– Девушка, я в офисе до 18.00, доставьте, пожалуйста, до этого времени.
– Да, но вы заказали после 11. Мы можем только на следующий день.
– Но мне нужно сегодня. У меня кот голодный.
– Ладно. Доставим.
А еще в моем маленьком городке теперь 15 аптек.
Если бы мне, 16-летней студентке не лучшего в мире вуза, пьющей портвейн в подъезде и стреляющей сигареты, сказали, что к тридцатнику я буду психовать из-за доставки корма, я бы рассмеялась в лицо. Какая доставка? Зоомагазин закрывается в 19.00.
Мы выросли после распада огромной нелепой страны. Мамы и папы с удивлением обнаружили, что в новом государстве все иначе. Они пытались работать, привыкали к независимости, искали выходы. А мы всего добились сами.
Сейчас жадно заглатываем истории чужого успеха, слушаем о других странах и жизнях и давимся от зависти и злости. У нас не так, а значит – хуже. Мы стали теми, кому мелок жемчуг, и это не худшее, что могло произойти.
Реальность такова: осталось немного здоровья и в лучшем случае лет 20 активной жизни. Мы вправе стремиться к лучшему, переезжать, если не нравятся условия и место. Мы можем ругать родителей за то, что родились не в той стране, искать новую работу, открывать свой бизнес, идти на госслужбу или рожать детей в надежде, что они будут лучше нас. Но наша жизнь удастся. Она уже удается. И даже если я куплю авоську, потому что это модно, то в ней будут итальянское вино и свежие помидоры.
