Три вещи, которые я не знаю о ней. Девушки-документалистки говорят о профессии

Через неделю, 24-31 марта, в Киеве пройдет фестиваль документального кино о правах человека Docudays UA. Вне конкурса в нем покажут программу Три вещи, которые я не знаю о ней – кино женщин о женщинах.

Эти фильмы очень разные – о японских ныряльщицах, курдских партизанках и о сексуальном опыте скандинавок. Но все они о свободе, смелости и красоте. Мы поговорили с девушками-режиссерами о фильмах, профессии, работах и феминизме.

Клаудия Варежао (Португалия), фильм Ама-Сан

В кино я попала случайно. Я не мечтала о нем с детства, и моя семья никак с ним не связана. Когда я переехала в Лиссабон в конце 90-х (Клаудия родилась в Портy, в 300 км на север от столицы Португалии – прим. The Devochki), у меня появилось много знакомых из этой сферы. В основном мы пересекались случайно, но именно они помогли мне многое осознать. Еще будучи подростком, я всегда носила с собой камеру. Я воспринимала свои фотографии или видео как хобби. И только в Лиссабоне поняла, что это может быть профессией.

Я пошла учиться на программу Artistic Creativity and Creation – и мгновенно влюбилась в кино. Эта любовь длится до сих пор. Потом я училась в Сан-Паулу в Бразилии и продолжала изучать фотографии в Лиссабоне. Прежде чем взяться за документальное кино, я сняла несколько художественных короткометражек.

Делать кино – это как учиться ходить. Сначала ты видишь, как ходят другие. Потом пытаешься сам, шатаешься, пробуешь еще, чувствуешь, что можешь пройти от стула к окну. Потом становишься увереннее и даже не замечаешь, как покоряешь более длинные расстояния. В кино все то же самое. Это процесс изучения техники, исследования вселенной и непрерывного роста. Поэтому переход от короткометражек к полному метру был логичным шагом.

Меня интересует реальность. Я начала работать с художественным кино, чтобы быть к ней готовой. Это не было сознательным решением: все, теперь я документалист. Просто так случилось. Приемы, которые я отработала в художественном кино, присутствуют и в моих документалках. Потому что это все тот же кинематограф. Грамматика та же.

 

Ама-Сан – буквально означает «женщины моря». Я узнала о них в 2012 году: друг подарил мне книгу стихов, и там упоминались голые женщины, которые ищут жемчуг на дне моря у берегов Японии. Я подумала, а вдруг это не просто художественный образ, и начала гуглить. Оказалось, это ремесло существует уже 2000 лет. Меня поразила храбрость женщин: они ныряют на 10-15 метров, чтобы отодрать моллюски от камней. В патриархальном восточном обществе они часто были кормилицами всей семьи. Более того, это ремесло сейчас исчезает и превращается в туристическое развлечение. Настоящие ама давно не ныряют голыми, когда есть гидрокостюмы. Но вот аквалангами не пользуются до сих пор. Это все меня так впечатлило, что я захотела сделать о них фильм.

Мне повезло встретить людей, которые поверили в меня и разделили мою страсть. Так я получила стипендию от Fundação Oriente и впервые поехала в Японию. Тогда я только фотографировала и знакомилась с людьми. Я попала в деревню Вагу, где живут и ныряют ама-сан. В 2014-м я вернулась туда снимать фильм.

Конечно, были финансовые вопросы, без этого не обходится ни один фильм. Но была и еще одна проблема, которая обернулась на пользу фильму. Я не говорю на японском, а мои героини – ни на английском, ни на португальском. Мы общались в основном через переводчика. Я думаю, именно поэтому ама-сан не стеснялись камеры.  Они не говорили со мной напрямую, меня как бы не было. Я могла подобраться к ним максимально близко, увидеть их такими, как они есть в повседневной жизни. В фильме нет интервью, только наблюдения.

Я чувствую, что мы живем во время перемен в кино, политике, повседневной жизни. Это время разрушения канонов. Молчание и невидимость женщин, которые никогда не выходили на свет, теперь разбито. Мы говорим. Мы больше не хотим быть на втором месте.

Зайне Акйол (Турция, Канада) Гулистан – земля роз

В старших классах школы мы проходили тест на профориентацию, и в результате я получила на выбор три профессии: священник, бизнесвумен и кинорежиссер. Это было странно, потому что тогда делала упор на математику. Но в колледже начала изучать кинематограф и поняла, что не ошиблась. Я воспринимаю кино как способ коммуникации, способ рассказывать истории.

Гулистан – очень личное кино. Я родилась в Турции, но моя семья – курды. Мы иммигрировали в Канаду, когда мне было четыре года. Здесь мои родители были активными участниками курдского сообщества, так что я с детства варилась в политике.

С Гулистан мы познакомились, когда мне было шесть лет. Она приехала из того же села, что и мы, и была моей няней. Она была на 15 лет старше, и я во всем хотела быть похожей на нее. Но потом она внезапно исчезла.

Позже я узнала, что она вернулась домой и присоединилась к Рабочей партии Курдистана. Когда я поняла, что это значит, мне захотелось снять о ней фильм.

В 2011-м я впервые поехала на север Ирака искать Гулистан. Но к тому времени она уже погибла. Я встретила много женщин, которые знали ее, нашла ее отца в Стамбуле и сняла короткий фильм о Гулистан. Этого мне показалось мало, я добилась гранта, чтобы поехать опять в Курдистан (этническая территория, разделенная между Турцией, Ираком, Ираном и Сирией – прим. The Devochki) и снять полнометражное кино.

Мы снимали во время военных действий, в августе 2014 года. Когда въезжали в Ирак через границу с Сирией, люди убегали оттуда. Найти тех, с кем договаривались, было невозможно, и в итоге получилось совсем другое кино. Нас пустили в свой тренировочный лагерь женщины-партизаны. Фильм получился очень политическим и очень феминистским. Он о борьбе против несправедливости. Об эмансипации через милитаризацию. Они же не просто партизанки, они женщины, которые борются за свою личную свободу. Они выбрали жизнь в постоянном напряжении, вместо того чтобы беспомощно сидеть дома. Я восхищаюсь тем, что они делают. Думаю, Гулистан есть в каждой из них.

У меня практически не было проблем с тем, чтобы договориться об интервью. Женщины охотно показывали мне свое оружие и рассказывали истории. Мне не было страшно, но напряжение ощущалось повсюду. Так что самое сложное было получить деньги на фильм, как всегда. Для этого нужно быть очень упрямой и безгранично верить в свой проект.

Большинство женщин-режиссеров в Канаде занимаются документалистикой, а здесь по определению меньше денег. Если сравнивать бюджеты, то на документалку дают в четыре раза меньше денег, чем на художественное кино. Такое ощущение, что женщинам просто не доверяют много денег.

Быть женщиной в команде мужчин довольно сложно, особенно, если роль такая, что нужно командовать. Они могут запросто проигнорировать твои просьбы, сделать по-своему.

Однажды показ первой версии моего фильма для всей команды задержали на 45 минут, потому что главный продюсер, мужчина, опаздывал. В другой раз я сама опоздала на пять минут, и показ начали без меня.

Если у нас есть специальный День женщин – значит, есть проблема, к которой нужно привлекать внимание. Но не думаю, что если этот день отменяют, как в Украине, то проблема сама по себе исчезнет. Об этом нужно говорить и как можно громче.

Метте Карла Альбрехтсен (Дания) Венеры

Меня всегда привлекало кино. Я была дизайнером костюмов, арт-директором. Но мне этого было мало – и я подала документы в киношколу. Нужно было написать огромное мотивационное письмо, показать несколько своих фоторабот, потом пройти собеседование. Мне повезло, что меня взяли с первого раза. Это изменило мою жизнь. Я нашла место, где я чувствовала себя в своей тарелке. Там же я встретила Леа, с которой мы вместе работали над Венерами.

У нас в школе документалистику делили на два направления: натурные съемки и съемки интервью. Мне ближе быть в студии и разговаривать с людьми. Находить с ними общий язык, пытаться разговорить на откровенность, вызвать доверие. Именно так сняты наши Венеры.

Мы с Леа хотели снять фильм о женской сексуальности. Несколько месяцев носились с этой идеей, не знали, как к ней подступится. Все лето каждый день писали друг дружке письма-размышления на эту тему, вспоминали обо всем, что задевало нашу чувственность.

Вот что мы придумали: женщины расскажут нам о своем опыте и фантазиях, и мы попробуем воспроизвести их на экране. Мы сделали сайт, рассказали кто мы и чего хотим, позвали женщин на кастинг. Надеялись хотя бы на пару анкет, но нам написали более ста желающих. Мы пригласили их на интервью, и то, что они рассказали, поразило настолько, что решили отказаться от постельных сцен. Женщины заставляли нас плакать и смеяться, были очень откровенными и очень разными. В их историях была колоссальная энергия. Когда посмотрели материал, поняли, что именно это должно быть фильмом. Только эти честные, эмоциональные монологи, никаких постановок.

Нам было важно, чтобы женщины чувствовали себя в безопасности. Они должны были расслабиться, поверить нам, говорить как с друзьями. Поэтому съемки проходили у меня в спальне: я пригласила 100 женщин в мой дом, я доверяла им, и они доверились в ответ. Нужно было очень постараться, чтобы всех скоординировать, чтобы всем было удобно, и они не ждали своей очереди по полдня.

Было психологически сложно выдерживать такие разговоры по девять часов в день. Мой мозг просто плавился, я много плакала. Мы слышали истории о том, как женщины ненавидят свое тело или как не верят мужчинам после неудачного опыта, и мы слышали истории о невероятной любви. Невольно этот опыт примеряешь и на себя.

Были сложности в том, чтобы доказать всем вокруг, что это непросто – снимать такое кино. Люди думали, мол, просто женщины в студии говорят и иногда раздеваются, что тут такого. Но эти истории и эта откровенность очень важны для общества.

Меня очень огорчает, что в системе образования так мало внимания уделяется отношениям, в том числе интимным. В мое время нам говорили что-то вроде «У тебя начались месячные – положи прокладку. Не забеременей. Не подцепи болезнь». Вот и все сексуальное образование. Ни слова о том, как это происходит и чего стоит ожидать.

Я считаю, что женщины должны иметь возможность и не бояться свободно выражать свои желания, чувствовать то, что они чувствуют без зазрения совести и не прислушиваясь к советам окружающих и СМИ. Женщины – сложные и разные существа с таким же либидо и потребностью в сексе, как и мужчины. И мы имеем право иметь такой секс, как нравится нам.

Для этого фильма мне вряд ли было бы легче, если бы я была мужчиной, но вообще к мужчинам почему-то относятся с большим доверием, их считают более авторитетными.

Между документалистами есть большая конкуренция. Да, у нас очень хорошая система и каждый может получить грант на съемки, но желающих все равно больше, чем денег. Поэтому мы все много работаем. Но нет, я не чувствую, что предпочтение отдается мужчинам.

Чтобы добиться успеха, нужно быть упрямой и очень верить в свои амбиции и свою идею, свое видение. Иногда кажется, что тебе нужно работать вдвое лучше, чем мужчине, но, если у тебя правда хороший проект, – прорвешься. Не соглашайся на компромисс и, самое важное, – окружи себя людьми, которые знают свое дело.