Настя Клименко создала проект «Мы другие?», чтобы привлечь внимание к психическим расстройствам, показать людей, которые справились или справляются с этим, и внести свой вклад в дестигматизацию психических расстройств.
«У меня биполярное расстройство, и тема дестигматизации для меня насущна. После получения диагноза стала изучать вопрос и общаться с людьми с подобными проблемами, – рассказывает Настя. – Анонсировала проект на фейсбуке, многие откликнулись. Я выслала потенциальным участникам список вопросов, затем мы уже договаривались о встрече. Изначально я придумывала образ, но когда видела человека вживую, то концепт чаще всего менялся. Каждый, кто сталкивается с ментальными проблемами, воин, поэтому макияж немного напоминает воинственный раскрас».
Татьяна
В 2015 году мне диагностировали рекуррентное депрессивное расстройство, в 2017-м – синдром дефицита внимания и гиперактивности.
Были попытки лечиться антидепрессантами, но они только купировали тревожность, и каждый раз я сильно набирала вес, так что лично для меня негативный эффект пересиливал позитивный, и психиатр отменил лечение.
Очень помогает психотерапия. Я работала с разными психотерапевтами с различными методиками: гештальт, КТП, психоанализ. У меня проблема с построением привязанности, поэтому не удавалось удерживаться долго у одного специалиста, но с последним работаем уже больше года, и это прогресс.
За это время я выучилась в институте на клинического психолога и прошла дополнительную специализацию по нейропсихологии. Это помогло понять и проработать многое в себе.
Я не считаю, что больна. Когда выяснила, что депрессия – часть моей жизни с ранних лет, а СДВГ не лечится, так как это особенность работы мозга, поняла, что события «вылечиться» не предвидится. Так бывает, и с этим ничего не сделаешь. Поэтому начала работать в направлении «как договориться со своим состоянием», и это оказалось выигрышной стратегией.
В темные дни, когда депрессия пересиливает, я стараюсь не делать ничего резкого и больше обращать внимание на приятные мелочи вроде цвета неба или тонов музыки. Но к такому «дзену» шла очень долго. Поддерживают люди, с которыми познакомилась во время учебы и развития практики. С близкими диагноз не обсуждала. Научилась справляться со своими состояниями сама и поняла, что мне так легче.
Людям со схожими диагнозами могу посоветовать идти к психологу. Искать своего терапевта, даже когда хочется все бросить. Учиться дружить со своим состоянием, понимать себя и заботиться о себе.
Если денег на психолога нет, обращаться в интернет-сообщества, группы, блоги. Там можно почитать, узнать больше, получить поддержку и принятие. Если есть силы – писать о себе и своем опыте. И делить на ноль все советы в белом пальто, обесценивание от других и «доброжелательные» фразы, что все это от лени или недостатка занятости. Это ложь.
Планирую развиваться как психолог и нейропсихолог. Меня это захватывает и вдохновляет. Я с восторгом изучаю, как у нас взаимодействуют тело и мозг. Насколько сильно влияет на наше поведение то, как мы росли, как себя чувствовала мама во время беременности и даже то, что мы ели вчера и неделю назад.
В этом плане мои диагнозы – мои помощники. Депрессивное расстройство дает ресурс понять боль другого человека. А СДВГ помогает мыслить нестандартно, находить незамеченное и не скучать.
Анна
Мой диагноз – депрессия. Вначале попала к невропатологу, она провела опрос и рекомендовала консультацию психиатра. Назначила ингибиторы обратного захвата дофамина, транквилизаторы и витамины, чтобы восстановить разбалансированную депрессией нервную систему. С этим я пожила некоторое время, плюс ходила на психотерапию.
Когда перестала бояться выходить из дома (примерно через полгода), пошла к психиатру. Первый опыт консультации был неудачным: диагноз подтвердили, назначили антидепрессант, но сама врач оказалась настолько тяжелой в общении, что я боялась идти к ней еще раз.
Позже, примерно через год, решилась на другого психиатра. Назначили антидепрессант и сразу пошло резкое улучшение, смогла заниматься спортом, эмоциональное состояние выровнялось. Сейчас наблюдаюсь у психиатра и прохожу психотерапию.
К невропатологу отвел любимый мужчина, потом справлялась сама. Поддерживали брат и сестра, родителей в известность не ставила – не было сил объяснять. От друзей отгородилась, потому что со мной творилось страшное, не хотелось их втягивать. И самой тяжело было себе признаться, что это депрессия.
Мне кажется, близкие всерьез не приняли. Слишком мало информации в обществе. Люди не понимают, что с тобой происходит и что с тобой делать. Чаще всего заканчивается обесцениванием. Самые близкие готовы принять меня любой, а остальным – сложно. Словом, брат, сестра и мой мужчина приняли нейтральную позицию – не тревожили без нужды, но готовы были поддержать, когда попрошу.
Быстро из этого не выкарабкаться. Даже если идеально повезет с врачами и тем, кто знает ситуацию изнутри и поддержит, все равно на это уйдут годы. И еще: придется прилагать усилия. Само не проходит. По крайней мере, по моему опыту.
В планах: вернуться на работу и к хобби – классическому балету. Надеюсь, через год выступить на отчетном концерте.
Диана
Мой диагноз – депрессия, легкая форма мании (гипомания). Мой психиатр работает по направлению системной семейной терапии. Какую применял ко мне — не знаю. Просто работало, а я и не спрашивала.
Первые антидепрессанты (СИОЗД – селективные ингибиторы обратного захвата дофамина) не помогли. Потом выписали вторые, более серьезные и дорогие (СИОЗС – селективные ингибиторы обратного захвата серотонина). С ними мне стало намного легче, но первые две недели я умирала от побочных эффектов. Постоянно тошнило и пропал аппетит, который так особо и не вернулся.
Во время первого эпизода депрессии мне стало легче через месяц, я перестала ходить на терапию и сама себе отменила таблетки. Знаю, что этого делать нельзя. Но сделала и сильно пожалела. Меня хватило ненадолго.
К тому моменту появился близкий человек, наверное, это помогало, но не спасало. Я вернулась в психотерапию с проблемами в отношениях, и у меня снова определили депрессию. Чередовала индивидуальную и групповую психотерапию, хотя с ней у меня был ужасный опыт ранее.
Потом произошел сильный приступ дереализации и был выписан рецепт на транквилизаторы. Поступило предложение полежать в стационаре. После этого – странный период «мне охуенно» без причины. И первые таблетки от маниакальных симптомов.
Сейчас я чувствую себя относительно стабильно, хожу только в группу и до сих пор пью антидепрессанты, уже в сниженной дозе.
Если честно, я слабо верю в поддержку других. Можно просто не обесценивать страдания человека, быть рядом. Но настоящая поддержка – это про большее.
Мне всегда хотелось чувствовать ее от любимого мужчины, но депрессия первый раз застала меня в одиночестве. Второй раз вернулась, когда у меня уже были отношения. Сложно оценить взаимосвязь, депрессия ведь – прежде всего война с самой собой, и спасти себя тоже могу только я.
Терапия и группа – это уже больше о правильной поддержке. Там не стыдно ныть, твои переживания не обесценивают и пытаются услышать. Местами казалось, что даже мой врач не понимает, насколько мне плохо. И это нормально, мы одиноки в своем горе.
Знать, что в определенный день ты можешь просто прийти и поплакать навзрыд — прекрасно. А потом выйти и заниматься жизнью дальше. Или хотя бы пытаться.
Это как чекпоинты пути твоего выздоровления, и их обязательно нужно пройти.
После года терапии решилась рассказать маме. Мягко подводила к этому – сначала про сеансы и о том, как работает психотерапия. Потом про диагноз и таблетки. Это было непросто.
Пока мы живы, можно изменить все – это правда. Я знаю, что человеку в депрессии невозможно доказать, что существует другой он. Что существует жизнь вне этой черной коробки и что там очень даже неплохо. Эта жизнь стоит того, чтобы бороться с самим собой, пусть долго и в темноте. Свет точно существует, пока мы живы. Этот ужасный опыт сделает тебя лучше, я проверила на себе.
Настя (автор проекта)
У меня биполярное аффективное расстройство первого типа, то есть с полноценными маниями.
Подтвердился диагноз в феврале, когда перестала нормально спать, есть, голова кипела и я ощущала любовь ко всему сущему. Если на начальном этапе не купировать такого рода состояния, то неизвестно, чем это может закончиться. Люди играют в казино, начинают проекты, вкладывая много средств в них, берут кредиты, раздают деньги. Дальше наступает депрессия, и вот тогда уже приходится расплачиваться за маниакальные “чудеса”.
У меня в фармацевтической схеме три препарата: нормотимик, так называемый нормализатор настроения, который сглаживает биполярные качели настроений и состояний; нейролептик или антипсихотик, который “гасит” маниакальные проявления; и антидепрессант, потому что были проявления депрессии, но сейчас состояние почти выровнялось.
Работаю с психотерапевтом в психоаналитическом подходе, работала со специалистом по когнитивно-поведенческой терапии.
Помогает создание фейс- и боди-артов, творческих цифровых коллажей. Как сказала моя терапевт, я так сама себя лечу творчеством.
Моя поддержка – муж, мой психиатр и психотерапевт, у нас мощная группа в фейсбуке, родители, как говорится, и в болезни и здравии поддерживают. Любимый муж наконец-то понял, почему и что со мной происходило ранее, мое поведение стало логически объяснимым. Родителям рассказала и объяснила, тоже поддерживают.
Мой совет – идти обязательно к психиатру, а дальше к психотерапевту, чтобы научиться принимать себя уже под действием препаратов, когда ты “ровный”, в мании или депрессии тоже. Четко отслеживать переходы состояний и успевать корректировать их, чтобы жить полной жизнью.
Планирую заниматься творчеством, оно очень важно для меня, больше путешествовать, придумывать новые, интересные и значимые проекты и реализовывать их.
Светлана
Диагноз хронический астенический невроз впервые был поставлен спустя два года после появления второго ребенка. Подозревать, что со мной что-то не так, начала через несколько месяцев после рождения Сони. Впоследствии добавилась “хроническая затяжная депрессия”. Диагноз поставили в отделении пограничных расстройств, отлежала там почти три месяца.
В состоянии сильнейшей депрессии появляется жуткая головная боль и бессонница. Малейший стресс приводит к тому, что перестаю концентрировать внимание (как бы двоится в глазах). При малейших проявлениях — начинаю принимать транквилизатор по схеме. Нашла своего психиатра-психолога. Очень помогает прийти в себя. Причем последнее время рекомендует уходить от препаратов и принимать их в крайних случаях.
Дети, особенно старшая дочь Кристина, и муж – круг людей, которым я смогла признаться и назвать свои диагнозы. Родители не смогли принять то, что я не совсем здорова (скорее они это воспринимают как блажь). Дети и муж понимают, что я не такая, как все. Понимают, что это не блажь, а болезнь.
Я стараюсь не пренебрегать их добротой и не манипулировать ими. Мы договорились, что в тяжелых состояниях я скажу, хочу ли быть одна или чтобы кто-то был рядом.
Я работаю. Занимаю руководящую должность. Моя мечта – переехать в село. Мне плохо в городе. Плохо среди людей. Хочу выращивать экопродукты. Привозить их и наладить сеть поставок в город.
Алекс
У меня диагностировали шизоаффективное расстройство летом 2018 года. До этого была вереница других, неправильных или частично неправильных диагнозов наподобие рекуррентной депрессии или шизотипического расстройства.
Мы с моим психиатром пока на стадии поиска схемы, но уже могу отметить те препараты, что сейчас принимаю. До этого перепробовала множество таблеток, но сомневаюсь, что могу назвать что-то из них как средство, которое помогло. Психотерапию пока не могу себе позволить, но в будущем хотелось бы.
Моя поддержка и одновременно причины жить и продолжать борьбу включают в себя надежду на достойное будущее моих близких и друзей, всех, кто так или иначе связан с моей судьбой в положительном смысле, и реализацию себя, след, который я оставлю. Вдохновение и поддержку нахожу в себе, в литературе, путешествиях, работе, снах, море, Гарри Поттере или небе. Поддержка – про все и всех, кто мне дорог.
Я делю близких на настоящих и тех, кто только считается такими, например, из-за кровной связи. Большинство настоящих близких сами биполярники, поэтому принимают, понимают, поддерживают и помогают.
С другой категорией все намного хуже. Мать на первые мои попытки резать руки отреагировала словами «только не показывай никому», и это в целом иллюстрация ее отношения к болезни. На некоторых этапах она даже помогала с лечением, навещала в больнице. Сейчас не воспринимает болезнь, почти не интересуется самочувствием и только усугубляет ситуацию тем, что «пилит» меня во время депрессий.
У отца в один период была очень негативная реакция, из-за чего я больше года не приезжала домой и не общалась с ним. Сейчас живем вместе, отношения наладились и довольно неплохие, но ни интереса к моему расстройству, ни поддержки или помощи в этом плане от него я не получаю. Но спасибо, что хоть не упрекает и заботится обо мне другими способами.
Еще вспомнила ситуацию с двоюродной сестрой. После второй моей госпитализации она сказала, что для нее это было словно предательство, то, что я снова попала в психиатрическую больницу. Сейчас мы не общаемся.
Будьте здоровы и берегите себя. В случае депрессии в первую очередь обращайтесь за помощью и следуйте рекомендациям врача. Стоит просить поддержки, заботиться о себе, соблюдать режим, оградить себя от триггеров, учиться принимать болезнь и проживать чувства, а не прятать их. Вести дневник, в том числе дневник настроения, и писать себе письма, например, из нормы в депрессию. Так во время следующего эпизода можно узнать от себя здорового, что вас понимают, что все проходит и есть вещи и люди, ради которых стоит продолжать борьбу. И мое любимое искусство маленьких шагов и больших побед.
Планов много. Что касается болезни, то в идеале добиться ремиссии, но пока этого не произошло, хочу получить группу инвалидности как минимум на год. С качеством жизни также связано обретение стабильности и в других сферах, переезд. Намерена добиться роста в профессии копирайтера и писателя. Создать как минимум серию стихотворений и книгу всей своей жизни.
Ірина
Мій стан діагностували у жовтні 2018-го. На той час я вже відвідувала психотерапевта, проте прогрес був незначним, тому мені виписали направлення до психіатра. Я приїхала до лікарні ім.Павлова, не змогла одразу знайти потрібний корпус і почала ридати просто посеред території закладу від тривожного епізоду. До останнього думала, що мені все здається і все можна вирішити без препаратів. Але не вийшло.
Мені виписали закидатись епізодично пігулками, якщо я розумію, що буду в ситуації, яка тригерить. Наприклад, мені потрібно було летіти з пересадкою, зазвичай я б роздирала шкіру на губах і в голові бігала по стелі, а тут вперше три таблетки – і я набагато легше все пережила. З антидепресантами було не так просто, навіть із мінімальним дозуванням побочки перші кілька тижнів просто вкатували мене в асфальт. Блювота, мігрені, вдень сонливість, вночі безсоння — було дуже важко. Паралельно, звичайно, раз на тиждень — сесії з психотерапевтом. Стало легше десь через півроку.
Підтримувало усвідомлення, що я все одно щось стараюсь робити. Не здаюся. Зрозуміла, що якщо нічого не робитиму, є реальна загроза завдання собі шкоди. Витягала себе просто за волосся. Мене підтримувало тих декілька друзів, які уже мали подібний досвід або вищий рівень рефлексії. Тобто, які одразу розуміли, що не можна казати мені: «Ну, нічого, у тебе ще все нормально, а от в інших…»
Сім’ї не казала. Вони не сприймають психічні захворювання як щось «справжнє», найближчі друзі знали. Підтримували з найкращими намірами, далеко не найкращими способами. У нас дуже низька освіченість щодо поведінки у таких ситуаціях. Дуже важко, коли немає підтримки близьких.
Поради були одним із найбільш марних способів допомогти. Вони не працюють. Перестаньте радити будь-що людям із депресією. Пишіть це на парканах, роздавайте в метро замість реклами. Не давайте порад, поки у вас чітко не попросять про них. Прямо скажуть: «А порадь мені це й це». До того часу закрийте свою шухляду порад і пропонуйте допомогу, фізичну та фінансову. Мої друзі колись мовчки скинули мені грошей на картку, і цей вчинок я досі пам’ятаю, бо він тоді мені більше допоміг за усі «все буде добре» та «не грусті».
Потрібно берегти свій ментальний стан. Більше часу приділяти тому, що радує мене, а не когось. Довго думати: «Це потрібно мені, чи комусь? Я роблю це для себе чи заради лайків?» І робити більше для себе. Я зрозуміла, як багато на мені обов’язків перед іншими, психологічних обов’язків, як багато я витрачаю часу та сил на діяльність заради інших людей, навіть найближчих. А якщо не роблю, як мене зжирає почуття провини. Більше так не хочу.