Стройте планы. Пишите списки дел. Заводите ежедневники. Мечтайте. “Если нет сил ползти, ложитесь в направлении мечты”. Ставьте долгосрочные цели и идите к ним каждый день. На нашу жизнь нанесена почти одинаковая разметка “школа-университет-работа-свадьба-дети-квартира-машина-внуки-смерть”. Для мужчин пожирнее выведены “машина” и “квартира”, для женщин – “свадьба” и “дети”. Между пунктами может проскочить “болезнь” или “развод”. А может и наоборот – большим шрифтом сверху появиться продолжительное “война”.
Не помню, когда я перестала строить планы. Когда пустила жизнь на самотек. Перестали щекотать мозг карьерные амбиции. Не будоражили воображение сцены из предполагаемой семейной жизни. Раньше ставила условные рубежи по маме: она первого ребенка родила в 25, значит, у меня еще есть время… Но вот и этот дедлайн завален.
– Кем вы видите себя через пять лет?
– Живой.
Когда описывают большие семьи, часто рисуют шумный дом, много еды на праздники, масштабные свадьбы. Но забывают упомянуть о количестве смертей. Существует теория, что в первые 20 лет жизни мы посещаем всего одни или пару похорон. К сорока эта цифра наверняка округлится до десятка. Если доживете до 90 – есть шанс посетить полсотни провожаний в последний путь. Такая зависимость связана с количеством и возрастом близких нам людей. Говорят, что таких как раз и соберется 50. Я насобирала свои десять посещений в первую четверть века. Большая семья.
Смерть сначала пришла в виде двоюродной сестры, к которой я, семилетняя, приходила в палату и пела “Неприятность эту мы переживем”. Она закрывала глаза и с улыбкой покачивала в такт ногой. Ей было всего 22, и когда я “пережила” этот рубеж, начала чаще думать о времени.
Через несколько лет после того первого знакомства со смертью, начался период, когда я с закрытыми глазами могла найти черный платок дома. Так часто его приходилось доставать.
Самое страшное – это даты. Маленькие ежегодные якоря скорби на календаре. Казалось, что у моей семьи хотели забрать не только мертвых, но и радость у живых. С днем рождения троюродного брата совпала смерть бабушки, с датой свадьбы родителей – дедушки, с моим днем рождения – дяди. Я считала это подлым ударом судьбы (Бога? Вселенной?). Нам не позволяли забыть даже на день. Большая семья.
Им было от одного дня до 90 лет. К некоторым мы были готовы, к нескольким – совсем нет. Выучили длинные названия болезней. Смерть приносила не только скорбь, но и обиду, склоки, обвинения или наследство, которое влекло за собой еще больше обид и ссор. Большая семья. Знакомый американец говорит, что мы, украинцы, ничего не планируем в своей жизни. У них все прагматично: сначала выплатить свой студенческий кредит, потом на дом, потом на колледж детей. Нет времени умирать. Кто будет платить по счетам?
Вчера я узнала о еще одной смерти в семье. Будучи на несколько лет младше меня, у нее жизнь была под контролем. Были планы и почти семья. Минус один праздник. Мама говорит куда-то в пустоту: “Вам таким молодым только жить”. Страх в ее голове уже подрисовал аналогичную ситуацию с ее собственными детьми. Она говорит “вам”. Боится, что я не успею пройти пункты “школа-университет-работа-свадьба-дети-квартира-машина-внуки-смерть”. В планах на жизнь мы прячем страх умереть. Мы отмахиваемся от нее с криком “Не вовремя!” и тычем в лицо ту самую линейку с разметкой важных событий.
Я не помню, когда перестала строить планы. Теперь максимальный уровень планирования – билеты. На самолет или концерт. Пока скидка или акция, разумеется. Или пока не сыграл в ящик.
